Перо с двумя крыльями: Даг Солстад

Трудно сомневаться, что перевод — одна из самых цивилизующих и миротворческих задач в этом бурном мире, и доказательство того, что не все перевернуто с ног на голову, если вы можете читать в два часа ночи на балконе четвертого этажа в субтропиках романиста с другого конца планеты, норвежца Дага Сольстада (1941-2025). Злонамеренный человек мог бы сказать, что преувеличенная слава его соотечественников Кнаусгора и лауреата Нобелевской премии Йона Фосса — оба его поклонники — могла ускорить его недавний уход. Разумно, что существуют разрывы — годы или десятилетия — между публикацией произведения и его возможными переводами, но казалось менее логичным, что Шведская академия упустила возможность в 2023 году воздать должное Сольстаду, короновав его соседа Фосса.

«Ночь профессора Андерсена» Солстада была напечатана в Осло в 1996 году и в Испании в 2023 году. Учитель литературы проводит Рождественский сочельник в одиночестве и из своего окна думает, что обнаруживает преступление в здании напротив. Он обнаруживает, что не может сообщить об убийце. (В «Солстаде» голос рассказчика всегда хорошо позиционирован: свободный, непринужденный, резкий, равноудаленный. Автор не сливается с ним, но прикрывает его спину, и разочарованная перспектива не становится циничной; напротив, она приобретает определенную этическую силу, которая никогда не вещает.) Это еще одна из фигур Солстада, поглощенная, медитативная, вовлеченная в конфронтацию с собой, окруженная на расстоянии небольшой группой друзей, изображенных язвительно (особенно их сдвиги во времени).

Солстад выбирает длинные предложения, чтобы выразить все в каждом случае, исчерпывая изгибы и повороты каждой темы или отступления, в жизненно важном и все еще актуальном захвате современного общества. Умелый в разработке логических аргументов, большая синтаксическая прозрачность требуется, чтобы писать так, как он. Этот преданный Гамсуну, Прусту и Манну преуспевает в честном пересказе неясностей, которые окружают нас, и в оценке сложности примирения интимного и социального. Его мастерство сияет в его почти незаметных маневрах.

Возможно, читатель не будет точно знать, какие гарантии, ценности, воспоминания или утешения он предоставляет, но они действенны и ощутимы. Как и в «Скромности и достоинстве» (1994), маячит тень Ибсена, которого Солстад читал — в другом законном читательском пробеле — в 50 лет. Оба произведения переходят от преподавания литературы к жизни; это их дуга: как преподавать литературу, кому и для чего. Они сомневаются в этом наставлении и литературе в целом (в то время как сам роман заботится об опровержении и стирании этого подозрения). Студенты намеренно натыкаются на текст Ибсена, и чрезвычайно тонкий Солстад использует стилус, чтобы просвечивать рентгеном современную педагогику и, хотя его ирония никогда не бывает высокомерной, развязывает инвективы смертоносной грации. Но тон и ритм остаются мягкими, когда он замалчивает конец эпохи (которая, если смотреть из сегодняшнего дня, наслаждалась чудесным выживанием).

Роман Одиннадцать, пьеса Восемнадцать — ясно из названий, что это не уступчивый автор — пересматривает неудавшуюся постановку пьесы Ибсена. И снова Солстад смещает фокус истории без каких-либо грубых жестов. Увлечение женщиной; фазы влюбленности. Исключительно для ученого и прозаического анализа пары, Солстад полностью погружается в историю.

Его вымыслы четко определены и запечатлены в сознании читателя, изолированы от остального. Он представляет свое повествование ясно, не подавляя, и включает все с легкостью, с которой он искажает сценарий. Рискуя чувством меры, в «Новелле» он однажды... представляет абсурдный разворот — симуляцию инвалидности — и сеет большую тайну, чем ему ранее удавалось создать в своем главном герое (и в его связи с сыном).

То, чего Даг Солстад способен достичь с помощью крошечной психологической детали в незначительной сцене, также очевидно в Т. Сингере . Этот роман — еще одна тонкая грань между тем, что происходит, и тем, что не происходит — подтверждает, что он опытный мастер в решении мелких, резонансных загадок; недоразумений и глупых решений. Его главные герои знают, что не следует делать то, что большинство людей сделали бы в тех же обстоятельствах. Солстад рассказывает вещи — и таким образом, — которые не рассказывает ни один другой романист. (Более подробно, если возможно, в превосходных испанских переводах.)

Он превращает произвольность в урок элегантности, а настойчивость создает веселье. Вызов тотален, но не жертвует идеальной читабельностью. В этих повествованиях, как в Armand V. , сотканных из соблазнительных сносок из неизвестного романа, читатель устанавливает особую близость с почтительно навязчивым автором, который устанавливает напряженную и естественную связь со своими персонажами.

Его подвиг: достичь душераздирающей сладости, не впадая в пафос. Дагу Солстаду понадобилось всего несколько элементов, чтобы создать работы, вызывающие в памяти фразу Ричарда Воллхейма об Адриане Стоуксе: «На грани слез, когда он улыбался». В доисторические времена вымирание динозавра-микрораптора наступило быстрее. У него было четыре крыла; лучше было иметь два.

Ночь профессора Андерсена , Даг Солстад. Пер. Кирсти Баггетун и Асунсьон Лоренцо. Nórdica Libros, 160 стр.

Скромность и достоинство , Даг Солстад. Перевел Кирсти Баггетун и Асунсьон Лоренцо. Rag Tongue, 144 страницы.

Роман одиннадцатый, произведение восемнадцатое , Даг Солстад. Перевел Кирсти Баггетун и Асунсьон Лоренцо. Тряпичный язык, 208 страниц.